Не знаешь, что выбрать? Попробуй Гамак!
Fandom: Torchwood
Размер: мини, 1743 слова
Пейринг/Персонажи: Оуэн Харпер/Джек Харкнесс, Гвен Купер
Категория: преслэш
Жанр: романс
Рейтинг: PG
Краткое содержание: "Он должен, должен как-то собрать себя снова. Остановить полураспад. Он в порядке, точно в порядке".
Примечание/Предупреждения: альтернативный финал первого сезона
Он не видел другого способа развернуть ситуацию в нужном ему направлении, кроме внесения этого абсолютно рационального предложения. Он не подумал, что именно рациональность обрекает его предложение на полный провал. Он так хотел что-то сделать — расставить все точки над «и» или хотя бы одну точку, последнюю, — что не продумал своих действий и на шаг вперед. Он не был введен в заблуждение, не испытывал давления, не находился под влиянием эмоций. Это была настоящая, глупая ошибка. Гвен покачала головой. Ну разумеется. Она обжилась здесь, она первая заняла это место и оставлять его не собиралась. Здесь и сейчас ей было глубоко плевать на рациональность. Не здесь и не сейчас порой тоже случалось, но сейчас — особенно. Здесь и сейчас у них у всех немного отказали мозги. И у Оуэна, хоть он и уверял себя, что он-то — в порядке. Точно в порядке. И больше не ошибется.
— Иди, говорю тебе. Я подежурю. У тебя там Рис.
— У меня здесь Джек.
Валлийское упрямство, как называл это Джек. Тупое, непрошибаемое, черт его подери. Кулаки сжимались сами собой, Оуэн снова и снова напоминал себе — расслабься. Давлением ничего не добьешься. Разозли ее. Заставь ее уйти. Ты можешь. Держи себя в руках.
О господи, он убегал у себя из рук, как подтаявший снег. Период полураспада, начавшийся, когда Джек с Тошико провалились в сороковые, сейчас набрал обороты. Оуэн не знал, что могло бы остановить его теперь, когда Джек был мертв. Ничего, наверное.
— О да. У тебя здесь Джек. Джек, погибший из-за того, что ты открыла разлом.
— Он не погиб! И не тебе говорить о разломе. Ты первый вмешался в ход времени!
— Чтобы вытащить Джека из прошлого!
— Ты первый убил его!
— Я лишь спустил курок! Решение было общим. И ты не возражала. И ты ввела код, выпустив Абаддона. А теперь сидишь здесь и надеешься, что Джек очнется — и тогда ты больше не будешь виновна в его смерти! Но он не очнется. Он погиб — из-за тебя!
— Это был его выбор!
— Не было у него никакого выбора. — Да уйдет ли она когда-нибудь? — Он не мог не исправить то, что ты натворила.
— Мы натворили, Оуэн! Ты тоже там был, не забывай! И хотел вернуть Дайану не меньше, чем я Риса! Еще бы, вы ведь переспали, и даже не один раз, это же любовь на века! Бедный страдалец Оуэн! Да она и не вспомнит тебя, если увидит, ей нужно только небо…
Да плевать ему на Дайану, но этого Гвен не скажешь. Плевать ему на Дайану, на Гвен и на Торчвуд. Оуэн полагал себя человеком с сильным внутренним стержнем. Такие не должны полураспадаться.
Он очень ошибался на свой счет.
— Замолчи!
— Оставь меня в покое!
— Оставь Джека в покое!
— Не тебе решать!
— Что здесь происходит? — Тошико, всегда невозмутимая, всегда неприметная, всегда вовремя. Еще и ее придется выпинывать. Зачем они все лезут сюда, почему не могут дать ему побыть в одиночестве всего лишь час-другой? Он просто хочет поговорить с Джеком, пока тот его не слышит. Прощание — слово, которого для Джека Харкнесса не существует. Не существовало. Не стоит бессмертным связываться с божествами. Оуэн стрелял в Джека, но оказался не готов к тому, что Джека не станет. Невозможно подготовиться к смерти. Он должен, должен как-то собрать себя снова. Остановить полураспад. Он в порядке, точно в порядке.
— Отправляю Гвен отдохнуть.
— Мне не нужен отдых!
— Нужен. — Вот для этого Джек ее взял. Для правильных решений. Не ожидал, наверное, что однажды и Тошико пойдет против него. Сюрпри-и-и-из! У всех них, социофобов, интровертов и фриков, оказался кто-то более близкий, чем капитан Джек Харкнесс. У всех, кроме самого Джека. — Идем, Гвен. Ты должна отдохнуть.
Мягкий голос и мягкие руки — все, что требовалось. Как, оказывается, просто. Последний порыв выдержать характер:
— Я должна быть здесь…
— Ты и будешь. Когда вернешься. — Молодец, Тошико. Уведи ее. И сама уходи. Молодец.
— Если что-то случится…
— Я позову. — Неужели он спал с ней? Кажется, это было вечность назад или просто никогда не случалось. Он много с кем спал. Не потому, что боялся одиночества — хотя боялся, да. И давно понял, с кем было бы нестрашно. Просто не хотел признавать, надеялся — обойдется. Хватало искр, которые летели, когда они цапались, и подрочить в душе. Все было хорошо. Если бы не дурацкая смерть Джека, к которой Оуэн оказался не готов.
Двойные шаги стихли. Теперь они с Джеком были наедине. Если не считать глазка камеры под потолком. Плевать. После вчерашнего вряд ли кого-то из них могли смутить чужие откровения. А Оуэн собирался откровенничать. В кои-то веки.
— Поправить простыню? — спросил он. Поправил, не дождавшись ответа. Присел с краю. Поднялся. Бескровное лицо в цвет подушки, закрытые глаза, неподвижные губы. Правильно Гвен не сдавалась. Мертвый или живой, Джек должен выслушать его. Мертвый или живой, он должен его понять, иначе ничто не имеет смысла. Ничто из того, что они здесь делали. Зачем?
— Зачем ты собрал нас, Джек? — Нет, он не это хотел спросить. — Почему именно нас, Джек? Я тут задумался — почему? Мы ведь не лучшие, хороши, но не лучшие. Ты мог найти других, ведь времени у тебя — вагон. — Он склонился над безжизненным лицом. Даже в смерти Джек не был чужим. — Но ты никого не искал нарочно. Ты выбрал нас почти наугад, по каким-то собственным соображениям. По каким, Джек? Что в нас такого?
Джек молчал, как молчал всегда, даже когда нес чушь и космическую пургу. Нет, все было по делу, но настоящего Джека в этих словах почти и не было.
— Рядом с тобой такие мысли не лезут в голову. А теперь вот полезли. Я задумался, Джек. Ты нас просто встретил, случайно. Подобрал. И пристроил к делу. И мы радостно пристроились, даже не замечая, как все это глупо. Мы делали все, что хотели. Уносили домой артефакты, использовали их по своему усмотрению, трахались с инопланетянами и пришельцами из прошлого, спасали киборгов, оживали и умирали заново, и ты говорил, что все в порядке, все замечательно, что наша работа важна. Серьезно, Джек? Это вот так должны работать тайные проправительственные организации?
Джек молчал. Так-то давно бы уже либо заткнул его забавной историей не в тему, либо усмехнулся и предложил продолжать, после чего продолжать расхотелось бы. Но Джек молчал. Так что — не расхотелось. Напротив, слова толпились на языке, толкались и сыпались, как леденцы из дырявого пакетика.
— Мы давно должны были облажаться, Джек. Но такого не случилось ни разу. А знаешь, почему? Конечно, знаешь. Потому что у нас был ты. Всегда готовый вытащить нас из любой задницы и умереть столько раз, сколько будет нужно. Выйти навстречу демону преисподней и остановить его вопреки всякой логике. Это было круто, Джек. Очень круто. На самом деле.
Все-таки не сиделось. Оуэн прошелся от стены к стене, остановился в ногах, глядя в упор на своего капитана.
— Это было так круто, что мы потеряли всякую осторожность. Мы были эгоистами, думали только о том, о чем хотели думать, делали то, что считали нужным. А еще мы влюбились в тебя, Джек. Все, до единого. Странно, если бы этого не случилось, верно? Ты ведь этого хотел?
Наверное, хотел. Сейчас Оуэн был уверен, что хотел. Джеку не пришлось прилагать каких-то особых усилий, у него все выходило само собой — разве что с каплей позерства, но это тоже было им, частью его характера, не придуманной специально для Торчвуда. Но он безусловно знал, как к нему здесь относятся. И не позволял угаснуть огню восхищения.
— Я не знаю, кто ты, Джек, какой была твоя жизнь, что ты видел и как стал тем, кто ты есть. Никто не знает. Ты никогда не говорил о себе. Так, обрывки, обмолвки. Но я понял, что тебе нужно от нас. Не раскапывание тайн, не исследование загадок. Это пустяки, побочный эффект. Тебе нравилось наблюдать за нами. Смотреть, как Тошико мучается выбором между знанием и незнанием, как Гвен разрывается между Торчвудом и остальной ее жизнью, как Янто пытается выстроить эти кошмарные отношения с Лизой, потому что не может заполучить тебя. Как я порчу игру всему оркестру, потому что хочу быть не второй скрипкой, а равным тебе, и срываюсь, потому что знаю — такому не бывать. Тебе нравится видеть это, Джек, это — настоящее, каким мелким оно ни было, а у тебя есть и будущее, и прошлое, и все время мира, но ничего настоящего у тебя нет. Жизнь без смерти не имеет смысла, так ведь? И ты берешь этот смысл в нас. Тебя развлекают наши чувства, тебе интересен наш выбор, наши сомнения, наши переживания. Без тебя мы жили бы обычной, скучной жизнью, но и ты без нас был бы пластиковым мусором в потоке времени. — Оуэн склонился ниже, резкая тень упала на синеватое в свете ярких ламп лицо Джека. — Сюзи погибла, Янто последовал бы за ней, да не знает, как бы умереть так, чтобы хоть немного зацепить твое сердце. У Тошико комплексов больше, чем клевера на холмах Ирландии. Гвен продержится еще немного, но она уже начала ломаться, она все меньше констебль Гвен Купер и все больше — агент Торчвуда. А я — я открыл разлом, чтобы вернуть свою любовь… своего капитана. — Теперь он говорил совсем тихо. — Вот кого ты из нас сделал, Джек. Тебе нравится? Тебе хотя бы было весело, Джек?
Последнее, слишком громко произнесенное слово эхом отразилось от стен. Оуэн выпрямился. Он выглядел едва ли лучше Джека — выбеленное светом лицо с резкими чертами, темные провалы глазниц, плотно сжатый рот.
— Мы сейчас как туристы в пещере, брошенные проводником без факелов и карты. — Он едва сдерживался, чтобы не заплакать, или закричать, или выругаться — он и сам не знал. Руки дрожали от злости — на Джека, на Мэнжера, на Гвен, упрямство и вера которой были просто смешны. — Ни опоры, ни пути. Никто из нас не был таким до встречи с тобой. Ты изменил нас, наши взгляды, наши чувства. Нашу жизнь. Теперь нам нужно возвращаться, искать выход, привыкать к дневному свету. Даже думать противно. Я могу выйти, Джек. Но я не хочу делать и шага к выходу.
Оуэн чуть слышно перевел дыхание. Он устал. Он действительно не хотел искать выход. Он хотел закинуться чем-нибудь и проспать дня три и проснуться, оставив прежнего Оуэна далеко позади в течении времени. Там, куда не вернуться. Но он знал, что это не сработает. Никогда не срабатывало.
— Ненавижу тебя, Джек, — сказал он, кладя ладонь на холодные пальцы и чуть сжимая. — Ненавижу то, что ты со мной сделал. Без тебя все было бы иначе. Будет иначе. Наверное. Я не знаю, как это будет, Джек, и за это я тебя тоже ненавижу. П-прощай.
Оуэн не понял, что заставило его остановиться на выходе, но в наступившей тишине ясно расслышал слабое, но отчетливое «спасибо».
Поиск выхода отменялся. Да и границы периода полураспада в один миг расширились почти до бесконечности. Оуэн глубоко вдохнул, прежде чем обернуться. Он еще не успел пожалеть обо всем, что наговорил.
У него еще будет время для этого. И для всего, что захочет Джек. Так это работало. Так работал Торчвуд.
@темы: текст, I этап. Низкий рейтинг, Осень 2016, fandom Torchwood